Какого значение проходящих 8-10 сентября муниципальных и региональных выборов? Имеют ли они легитимность в период войны? Стоит ли на них ходить и за ними наблюдать? Об этом «МО» поговорил с теми, кто давно следит или сам участвует в электоральных процессах: политиком Юлией Галяминой, координатором наблюдения на выборах Станиславом Андрейчуком, политологами Аббасом Галлямовым и Иваном Преображенским и политическим обозревателем Олегом Кашиным.
Какой из четырех сценариев поведения на выборах предпочтительнее для противников режима: бойкотировать, голосовать против ЕР, портить бюллетени, голосовать там, где есть нормальные кандидаты?
Юлия Галямина:
Голосовать надо всегда. А конкретная тактика зависит от ситуации. Например, на выборах в два тура — голосовать за любого, на кого не ставит вертикаль, или портить бюллетень. А на выборах в один тур — организовывать консолидированное голосование за кого-то наименее противного.
Аббас Галлямов:
Там, где есть кандидаты от «Яблока» или явно оппозиционно настроенные самовыдвиженцы — голосовать за них. Там, где таковых нет, — голосовать за представителей «Новых людей». Там, где нет и «новых людей», — голосовать за КПРФ.
Иван Преображенский:
В истории с этими выборами нет предпочтительного сценария. Каждый избиратель может выбрать для себя любой из этих четырех или придумать пятый. Самое главное, не устраивать вокруг этого споров и конфликтов. Для кого-то это этический выбор, и он не голосует на выборах в стране, которая ведет агрессию против Украины. Другом приятно испортить или украсть бюллетень и это его уровень протеста, третий обязательно хочет проголосовать и выбирает кого-то не из ЕР, даже зная, что остальные партии — это те же фракции кремлевской партии власти, а четвертый идет и голосует за конкретного человека, потому что для него важны личные симпатии. И все эти люди поступают правильно, потому что с точки зрения политической теории — это вообще не выборы.
Олег Кашин:
Весь электоральный опыт антипутинской оппозиции безусловно провален — и когда были попытки самим участвовать в выборах, и тем более когда речь шла о менее очевидных формах участия, таких, как «умное голосование» или «за любую другую партию». И даже когда в антипутинской среде торжествовала линия бойкота, на реализацию замыслов власти это тоже не влияло. Я полагаю, российские выборы не заслуживают ничего, кроме их игнорирования.
Имеют ли эти выборы сейчас, в 2023 году какое-то значение вообще?
Юлия Галямина:
Выборы имеют значение для нашей вертикали — без них она не может. Это одновременно ее тонкое место — поэтому можно довольно чувствительно на них воздействовать. Но не только поэтому. Выборы — это возможность говорить с людьми и вовлекать их в политику. И при этом безопасно вовлекать. Кроме того, выборы — это опыт для кандидатов, для политиков. Ну и конечно, это прокачка гражданской мышцы для общества. Особенно важны местные выборы, где вообще есть шанс на победу в нескольких муниципалитетах: Великом Новгороде, Екатеринбурге, Красноярске.
Аббас Галлямов:
Практически никакого значения эти выборы не имеют — за исключением Хакасии [где единоросс уступал по ходу кампании губернатору-коммунисту и снял свою кандидатуру]. Тем не менее, даже их лучше не игнорировать. Надо создавать хоть какие-то проблемы властям: пусть члены избирательных комиссий видят, что большинство — против «Единой России». Если в преддверии президентских выборов удастся повлиять на настроения членов избиркомов — это того стоит.
Иван Преображенский:
Эти выборы — репетиция к продлению полномочий Владимира Путина в 2024 году на следующих псевдовыборах. Этим они и важны. Для властей — это тест населения на лояльность. Сколько удастся пригнать к урнам для голосования или заставить зарегистрироваться онлайн, сколько сделает это добровольно, ну а кто никуда не пойдет. Как проголосуют, в большинстве случаев — вопрос неглавный. А раз так, то население не должно воспринимать эту бутафорию всерьез.
Имеют ли эти выборы легитимность — в ситуации военной цензуры, отсутствия независимых СМИ, разгрома оппозиции и НКО?
Юлия Галямина:
Выборы становятся нелегитимными, если общество не принимает их результаты. Не думаю, что это хоть где-то произойдет. Они нечестные и недемократические, но тем не менее до сих пор общество принимало их легитимность.
Аббас Галлямов:
Если удастся зафиксировать критически значимую массу нарушений, то эти выборы легитимность у режима отнимут. Если на входе в президентский избирательный цикл доминирующим ощущением от выборов будет то, что они нечестные, то это можно будет счесть тактическим успехом оппозиции.
Иван Преображенский:
Это вообще не выборы, потому что во время войны проводить выборы российское законодательство не позволяет. Так что они незаконны. Легитимность же — это доверие граждан, считают ли они, что это и правда выборы. И тут, я думаю, у них может быть легитимность до 50%.
Олег Кашин:
О легитимности выборов всерьез не говорят даже официальные лица, а некоторые, как недавно Дмитрий Песков («дорогостоящая бюрократия»), открыто говорят о фиктивности выборной процедуры.
Есть ли смысл наблюдать за такими выборами, фиксировать нарушения?
Юлия Галямина:
Наблюдать надо обязательно, особенно на реально конкурентных выборах - а такие есть, особенно на местном уровне.
Аббас Галлямов:
Да, в силу вышеназванных причин фиксировать нарушения имеет смысл. Чем менее легитимной предстанет система по итогам нынешнего избирательного цикла, тем в более сложных стартовых условиях она окажется в следующем.
Иван Преображенский:
Нарушения есть смысл фиксировать всегда, так можно до минимальных значений снизить легитимность этих выборов, то есть доверие населения к их итогам. А это путь к непризнанию права на власть теми, кто ее сейчас удерживать. Власть сама показывает, что боится профессиональных наблюдателей, значит оппозиции они нужны.
Станислав Андрейчук:
История о том, что невозможно наблюдать — к ней обычно присоединяется аргумент об онлайн-голосовании, которое, дескать, очень сильно меняет ситуацию.
С точки зрения наблюдения на обычных участках что-то изменилось, но не принципиально. Как раньше, наблюдали, так и сейчас можно, хотя три дня сложнее. А онлайн-голосование проходит далеко не везде.