В эти выходные в Берлине прошел второй марш российской оппозиции, организованный Юлией Навальной, Ильей Яшиным и Владимиром Кара-Мурзой. На него, как и на первый марш в ноябре 2024-го, с российским триколором пришел активист Лука Андреев. В прошлый раз его появление закончилось скандалом: флаг отобрали, организаторы марша назвали его «провокатором», а некоторые даже настаивали на депортации его в Россию. Теперь, вдохновившись примером Андреева, люди с российскими флагами собрались на марше в целую колонну. О прошедшей в Берлине акции «МО» поговорил с самим Лукой:
— В каком ты сейчас статусе? Тебе все еще грозят проблемы в Европе?
— Сейчас все улеглось. Травля против меня потихоньку спадает. Какие-то люди еще что-то пишут в Твиттере, но и я к этому спокойнее отношусь, и волна уже спала: крупные издания уже не публикуют мое лицо с подписью «пропагандист Кремля».
— Насколько удачно прошел марш, по твоему мнению?
— На самом деле, я очень доволен. На первый марш я пришел практически в гордом одиночестве. Сейчас я даже не мог представить, что придет столько людей с российскими флагами. Это десятки человек. Когда я это увидел, меня очень воодушевило, что столько людей решили встать с дивана, купить билет и поехать в Берлин специально на эту акцию. Это вызывает только уважение. Учитывая, что нам за несколько дней до этого угрожали всякие военные структуры, то можно только пожать руку.
— А РДКшники как реагировали на вас на этом марше?
— РДК выглядели немного жалко. Ну смотрите. Мы, молодые люди, приехали на этот марш с триколорами, а это же вроде серьезное военное подразделение, и оно решило приехать на этот марш, чтобы угрожать каким-то худеньким активистам. В итоге они шли в самом конце, никто их не слышал. В общем, все это выглядело странно. Непонятно, зачем они вообще приехали.
— Говорили, что чтобы вам морду бить.
— Был пост о том, что РДК приезжает на марш, и их главарь, неонацист Денис Капустин написал типа «берегите свои лица те, кто придет с триколорами». Потом он этот пост позорно удалил. Я потом говорил с одним из организаторов этой колонны. Он сказал «нет-нет, ничего не будет». Мне кажется, со стороны это все выглядело достаточно глупо.
— Никак не объяснили его пост? Может, он нетрезвый был?
— Сказали «личная инициатива».
— Понятно. А что касается противоположной стороны спектра: ФБК и Free Russia. С ними получилось поговорить?
— Я с ними никак не обсуждал нашу колонну. Я только подошел к Леониду Волкову сфотографироваться, спросил «вам не жалко было у Дудя на меня потратить полчаса?» Он там 30 минут рассказывал, что я провокатор. Он ответил «Это не я потратил, это Дудь». Больше ни к кому мы не подходили. Яшин что-то опять писал, что наша колонна нужна, чтобы испортить марш, хотя мне кажется, мы — единственные, кто этот марш спасли. Если бы не мы, он был бы еще меньше. Им бы стоило нам сказать спасибо, с нами там хоть какая-то яркость и живость появилась. Но не было ничего. Нам даже не ответили на письмо о регистрации нашей колонны.
— А ты был бы готов с ними в дальнейшем солидаризироваться?
— Мой основной месседж в том, что всегда нужен разговор. Я не понимаю, что это у нас за традиция игнорировать и банить друг друга. Ок, мы не согласны, но почему мы не можем просто пообщаться? Я неформально общался с организатором колонны РДК. У нас была перепалка в Твиттере с Кевином Ликом. Я пригласил его посидеть в кафе в Берлине, он не пришел. Ходорковский мне ответил, и это круто. С Низовцевым из ФБК мы минут 20 пообщались в аэропорту у гейта. Иногда диалог есть, но хотелось бы, чтобы его было побольше.
— А на недавние слова Яшина о том, что он был бы готов бороться за российский флаг, ты как смотришь?
— Ну и почему не присоединился тогда к нашей колонне? Хочешь бороться за флаг — ну возьми его в руки. Мы с этим месседжем и шли: наш флаг — это не флаг Владимира Путина, Россия — это не страна Владимира Путина. Если ты делаешь такое заявление, почему бы как минимум нас не поддержать. Там был, например, Олег Орлов из «Мемориала», который сказал «почему бы не приходить с флагом». Это круто. Мне вообще фигура Яшина становится все менее очевидна. Я был его ядерный сторонник. После того, как его посадили, я создал себе какой-то героический образ. Когда он вернулся, я был на таком воодушевлении. Он говорил, как мне казалось, очень правильные слова. Потом он начал говорить что-то странное, я не соглашался, но пытался найти этому какие-то оправдания, а сейчас уже прошло столько времени, а этого всего больше, и наблюдать за тем, что он пишет, очень грустно. Грустно, что этот марш обрел военные оттенок. Эта его речь о том, что нельзя договариваться с Путиным, что нужно воевать до последнего украинца, что давайте не будем вести мирные переговоры — это все окончательно подрывает доверие к нему.
— А как ты видишь продолжение своей личной истории?
— Мы в эмиграции никак не можем наносить урон Владимиру Путину. Мы уехали из России, потихоньку теряем с ней связь, но это не значит, что мы ничего не должны делать. Что мы можем? Мы можем стараться сохранять в себе Россию и налаживать мосты с теми, кто оставался в России. Конечно, очень важный инструмент в этом — это помощь. У россиян в эмиграции огромное количество проблем, и российская оппозиция может стараться помочь. Нам не хватает представительства. Вот я недавно ездил в лагерь российских беженцев. Там в их отношении дискриминация — буквально нарушаются законы ЕС, и практически никто этим не занимается. Вторая цель — это диалог с теми, кто остался. Они сейчас видят, что в эмиграции есть только какие-то фрики, которые призывают донатить на вооружение чужой армии, а альтернатив Путину они не видят. Если мы будем показывать, что готовы постоять за своих: помогать им в эмиграции или в эвакуации из Курской области, то люди могут увидеть, что есть политическая сила, которая готова говорить с ними уважительно.
— Рвать с Россией, как я понял, ты не собираешься?
— Нет, я уехал в 2021 году, но так и не стал частью европейского общества. В России — чувство родного. Там свои люди. Моя самая большая мечта — вернуться в Россию. Если честно, если бы мне предложили замолчать и вернуться в Россию — для меня это бы был ох какой непростой выбор.
— Ну, такая возможность у тебя, кажется, еще есть.
— Ну я уже много наговорил. Тем более у меня армия на носу.