12 марта Минобороны России сообщило об освобождении Суджи — города в Курской области, захваченного ВСУ 6 августа прошлого года. По разным оценкам, в оккупации остались до трех тысяч мирных жителей. Семь месяцев они не выходили на связь со своими родными. Въезд в Суджу пока закрыт для мирных жителей, так как город нужно разминировать. Живших в оккупации граждан эвакуируют. По сообщениям провластных СМИ, эвакуацию усложняют продолжающиеся обстрелы.
Родственники эвакуированных жителей Суджи рассказали «Можем объяснить», что после возвращения их близкие проходили фильтрацию, во время которой сотрудники ФСБ запретили говорить об обстрелах Суджи со стороны России и общаться с негосударственными СМИ. Собеседники «МО» также поделились рассказами своих близких о жизни под властью украинской армии.
«Для оккупации — нормально»
По сообщению ВРИО губернатора области Александра Хинштейна, с 12 марта из освобожденных населенных пунктов региона эвакуировали 275 человек, включая 11 детей.
По словам сына эвакуированных жителей одного из сел Суджанского района Артема (имя изменено), ФСБ «очень настойчиво» просила их «не болтать лишнего» и не общаться с журналистами из негосударственных СМИ. Также запретили говорить об обстрелах Суджи российской армией.
— В Курске их повезли на «психотерапию», как они это обозвали, к ФСБ. Беседовали, как я понимаю, со всеми, кто приехал оттуда. По крайней мере все, с кем мои ехали, проходили через «психотерапию». Расспрашивали о том, как жили, с кем общались, про связи с ВСУ, брали или не брали помощь от них, с кем из них и как часто общались. Смотрели телефоны. До грубостей вроде как не доходило, напрямую не запугивали, предателями не называли. Но искали, как я понимаю, кого-то типа агентов. Вдруг кто-то из приехавших держит связь с кем-то с той стороны и болтает лишнее, — рассказывает Артем.
Мужчина не мог связаться со своими родителями с момента захвата города ВСУ и очень переживал за них.
— Я, честно говоря, думал, что будет пи*дец полный. Ну знаете, (в провластных СМИ) были эти новости, что там расстреляли мирных, что люди голодают и без воды живут. А связи никакой нет. Спросить что-то сам никак не можешь. В целом они про свой опыт говорят так, сейчас процитирую: «для оккупации — нормально». Ясно, что это они так немного приукрашивают действительность. Там изменения в психике идут серьезные, когда вокруг тебя боевые действия полгода идут.
Родители Артема рассказали ему, что в городе не было электричества, но была вода. По их словам, военнослужащие ВСУ приносили им еду, помогали «подлатать» пострадавшие от прилетов дома и не обижали.
— Трогать – никто не трогал. В начале (солдаты ВСУ) прошлись по домам в городе, заходили спрашивали, живет ли кто, предлагали в Сумы ехать. Если в доме кто-то жил и отказывался уезжать — на заборе писали «люди». Периодически могли прийти, спросить, нужно ли что. Или помочь подлатать, если прилет где-то был и побило окна, например.
— Света и связи не было — вот главная проблема. Вода была, это очень помогало. И давали тем, кто был не в состоянии сам набрать. Бате сигарет не хватало. Шутил, что лучше бы не еду, а сигареты и спички давали. Но и этим тоже делились, батя даже электронную впервые в жизни попробовал. Но в магазин за этим добром не сходишь, когда захочешь.
По словам Артема, в августе люди жили в своих домах. В интернат (по которому 1 февраля 2025 года был нанесен удар) тогда свозили лежачих больных и стариков. Остальные ходили туда за едой.
— Там разную еду выдавали по необходимости. Ну и ели, что в погребах было. Плюс огороды еще не собранные, там овощей набрать еще можно было. ВСУ давали людям собрать, что надо. Иногда могли дать какую-то тушенку, сгущенку им. В этом плане каких-то обид не было.
Ближе к зиме, когда обстрелы усилились, все больше жителей начали переезжать в интернат или к соседям.
По словам Артема, его родители вернулись «дико уставшими», «выжатыми» и рассказали ему о прилетах. Они уверены, что прилетало именно со стороны России.
— Было страшно в самом начале, так как ожидали нацистов-фашистов-наемников. Через неделю - две поняли, что жить можно, ведь в самом городе военных было немного, да и не трогает никто, расстрелять не пытается. Дальше начались прилеты. Мои сначала не верили, а потом было уже сложно не поверить. Ну типа, украинцы, которые стоят в Судже и бомбят сами себя — это даже самому упоротому понятно, что бред, когда в этом живешь. Ну вот от осознания, что их бросили, а потом те, кто их бросил, еще и бросает бомбы на дома — вот это, говорят, самый такой переломный момент был. Когда вообще не знали – во что верить, за что цепляться.
— Кстати, на этой «психотерапии» про прилеты обрабатывали их. Говорить о методах освобождения Суджи не принято. Это видно и по репортажам, которые сейчас выходят. А города-то практически нет… Что-то уцелело, но в целом… Общаться разрешили только с правильными СМИ. И лишнего говорить нельзя. Что будет, если вдруг что — не говорили, но настоятельно просили «не проверять».
Информацию про фильтрацию в беседе с «МО» подтвердил курский активист Владимир Синельников.
За время оккупации Синельников стал для родственников одним из основных источников информации об их близких, оставшихся на подконтрольных ВСУ территориях. По словам активиста, он держит связь с волонтерами в Судже и в Сумах и с их помощью составляет списки и даже получает фотографии оставшихся там людей. Достоверность списка и фотографий подтверждают родственники внесенных в него людей.
«Процедуру проходят не все. С прибывшими из оккупации проводят беседы, это стандартная практика для любой воюющей страны. В обиходе это называют фильтрацией, она необходима для выявления иностранцев среди эвакуированных. Учитывая нежелание людей общаться с прессой, можно предположить, что на таких беседах просят ограничить такое общение. Конкретных свидетельств о таких просьбах у меня нет», — сказал Синельников.
По его словам, прибывших не помещают в фильтрационные лагеря и никак не ограничивают свободу передвижения, за исключением запрета на въезд в Суджу. «Лагерей точно нет. Тех, у кого есть родные, передают им. Остальные живут в ПВР (пункт временного размещения). С теми, кто прибыл в ПВР, общаются прямо там. Тех, кто живет у родных, приглашают (на разговор), но я не интересовался, куда именно», — рассказывает активист.
Синельников полагает, что беседы проводят сотрудники ФСБ: «Поскольку тема бесед связана с государственной безопасностью, нетрудно предположить, какая именно служба ведет такие беседы. Спрашивают о том, что было в Судже, с кем они общались, что видели. Общаются вежливо, в этом отношении никто не жалуется».
«Родители не выходили на связь 8 месяцев»
По данным Хинштейна, из реестра пропавших без вести жителей курского приграничья исключили 378 человек. По факту найденных людей может быть даже больше.
37-летняя Надежда (имя изменено по ее просьбе) 7 месяцев не могла связаться со своими родителями, которые остались в Судже после вторжения ВСУ. По ее словам, они отказывались уезжать из-за успокаивающих заявлений российских властей и нежелания оставлять свой дом.
16 марта женщина увидела родителей живыми на видео, опубликованном в телеграм-канале подразделения «Ахмат».
«После освобождения Суджи стало понятно, что эта группа военных занимается эвакуацией людей. Контент из их телеграм-канала скидывают в чаты жителей приграничья. Я стала следить внимательнее. 16 марта поздно вечером там появилось видео с нашими соседями. Я сначала взволновалась, потому что думала, что мои родители держатся группой вместе с соседями. Но через несколько часов появилось отдельное видео с моими родителями. Визуально с ними все в порядке, только видно, что уставшие», — рассказала Надежда.
По ее словам, связи с родителями нет до сих пор. Зато эвакуировали ее соседа, который рассказал, что родители Надежды по-прежнему отказываются выезжать из-за нежелания оставлять свой дом.
Некоторым курянам повезло меньше. Журналистам издания «7х7» удалось установить имена 30 мирных жителей, погибших в Курской области во время оккупации ВСУ. Они умирали из-за обстрелов, отсутствия необходимого ухода, а также по естественным причинам. По данным украинской стороны, за время контроля ВСУ над частью Курской области там погибли 112 человек.
Большинство жителей намерены вернуться в Суджу
После освобождения Суджи, в официальной группе города в VK появился анонимный опрос о намерении вернуться в город, чтобы «спрогнозировать потребности и спланировать необходимые ресурсы для возрождения Суджи». Большинство участников группы (почти 80%) ответили «да». Выбравших вариант «нет» попросили объяснить свою позицию в комментариях.
«Мы честно работали, платили налоги, чтобы в нашем городе было все необходимое, строили дом и улучшали жизнь вокруг себя. Теперь все наши труды разрушены, жизнь идет к закату, тех сил, что были раньше, уже нет. Растратить остатки здоровья на восстановление того, чем не успеешь воспользоваться – не рационально. Страна у нас большая, найдется место и для нас. Постараемся восстановить хотя бы часть уничтоженного за те годы, которые нам остались. Геройствовать почетно, но очень тяжело. Да и не оценит никто», — написала жительница Суджи Ольга.
«Уже куплен дом под Курском, кроме того за детей страшно - по полям начнут бегать, в речке купаться, еще нарвутся на неразорвавшийся снаряд. Да и в огороде можно подорваться на каком-то боеприпасе. И обстрелы сразу не прекратятся. Вернуться можно, но без маленьких детей и не скоро. Поругана наша земля...», — пишет жительница Суджи Наталья.