По итогам первого месяца переговоров, Путин по-прежнему не собирается идти на перемирие. Его последнее предложение — передать Украину под внешнее управление, чтобы провести выборы и подписать ключевые соглашения для урегулирования конфликта. Почему Москва отказывается даже от 30-дневной паузы, на что Путин готов ради расположения Трампа и может ли американский президент действительно «махнуть рукой» на Украину — рассказывает экс-спичрайтер Путина, политолог Аббас Галлямов*.
— Что означает последняя инициатива Путина, касающаяся привлечения к делу ООН?
— Это попытка затянуть процесс. Очень простая трехчленная схема, складывавшаяся до сих пор, — сначала перемирие, потом выборы в Украине, а затем подписание мирного договора — благодаря его новой инициативе сильно усложняется. Усложняется без всякой необходимости. При чем тут ООН? И перемирие, и мир подписывают с тем, с кем идет война, а война идет с Украиной. ООН не имеет к происходящему никакого отношения. В ситуации, когда воюющей стороной является Украина, ты можешь договориться с ООН о чем угодно, но если Украину это не устроит, она продолжит боевые действия и твои договоренности будут стоить не дороже бумаги, на которой они будут прописаны. С таким же успехом Украина может предложить ввести управление со стороны ООН в Росиии. В конце концов, к российским выборам прошлого года у мировой общественности вопросов гораздо больше, чем к отложенным до конца войны выборам в Украине. Путин попросту наводит тень на плетень.
– Стала ли яснее тактика Путина и Трампа на переговорах? Куда все это движется?
– В целом, тактика уже более-менее понятна. Путин старается не поссориться с Трампом — это для него, можно сказать, красная линия. Он пытается «купить» его — не в прямом коррупционном смысле (хотя и это исключать нельзя), а за счет уступок, которые важны Трампу по политическим причинам. Например, Россия демонстрирует более проамериканскую позицию по ядерной программе Ирана.
Для Трампа и Путина Украина имеет абсолютно разную значимость. Для Путина это главный политический проект: победа в Украине — это условие всего остального. Без нее — ничего не будет. А для Трампа Украина — лишь один из многих внешнеполитических вопросов, не важнее, скажем, Ближнего Востока. Поэтому Путин предлагает Трампу уступки по другим направлениям — от Ближнего востока до бизнес-интересов — в обмен на уступки по Украине.
Такой размен уже был виден во время первого телефонного разговора. Путин не согласился на немедленное перемирие, как того хотел Трамп, но взамен предложил поддержку американской позиции по Ирану. В российской риторике это прозвучало завуалированно, без упоминания Ирана напрямую — говорилось о нераспространении ядерного оружия на Ближнем Востоке. Но суть понятна: Россия сигнализирует, что готова говорить об иранской ядерной программе, как хочет Трамп, в то время как сам Иран отказывается от переговоров.
Это был своеобразный «подарок» Трампу в обмен на то, что Россия не пошла на перемирие. Трамп мог бы отреагировать жестче — усилить санкции, увеличить военную помощь Украине. Но этого не произошло. Вместо этого обе стороны делают позитивные заявления и продолжают переговоры. Вот и вся стратегия — взаимовыгодный размен.
– Некоторым кажется, что Путину было бы выгодно согласиться хотя бы на 30-дневное перемирие — для ротации, передышки. Но ощущение, что даже короткая пауза ему не нужна. Почему?
– Все просто: вопрос в том, кому передышка даст больше. Если Украине она полезна условно в два раза больше, то зачем на нее соглашаться? Россия наступает, а передышка выгоднее обороняющемуся. Да, Путину тоже нужно завершение войны, он понимает, что ресурсы истощаются. Но он убежден, что Украина сейчас в более тяжелом положении. И живет в ожидании, что вот-вот фронт рухнет — завтра или послезавтра. Поэтому он не хочет останавливаться, пока, как ему кажется, победа не стала делом ближайших дней.
– Но разве Путина не пугает, что Трамп может устать от этой «переговорной игры» и просто отказаться от диалога?
– Такой риск, конечно, есть. Поэтому Путин и не поручил переговоры Лаврову, который слишком оторван от реальности и может все испортить. Вместо него в диалог с американцами включился Кирилл Дмитриев — человек, сумевший наладить контакт с Уиткоффом. И судя по риторике Уиткоффа, он воспринимает предложения Дмитриева всерьез — речь идет о Nord Stream, НПЗ «Роснефти» в Германии, арктической нефти, дальневосточном золоте, редкоземельных металлах, титане, трубах «Транснефти» и так далее.
Путин, судя по всему, рассчитывает, что Уиткофф, а через него и Трамп, примут эти предложения. Для Кремля крайне важно не ссориться с Трампом — Россия сейчас не может себе позволить усиления санкций или новых масштабных поставок оружия Украине. Ведь Трамп уже дал понять, что готов учитывать главный российский приоритет — отказ от идеи вступления Украины в НАТО.
Поссориться с Трампом ради сомнительных территориальных выигрышей — значит потерять единственную возможность зафиксировать главное достижение. Более того, в случае конфликта Трамп может изменить свою позицию и ускорить вступление Украины в НАТО. Такого удара по своей репутации Путин не может допустить — «свои не поймут».
Поэтому он старается: делает уступки на других направлениях, рассыпается в комплиментах, публично молится за Трампа, дарит картины — все, чтобы удержать его расположение. Через Уиткоффа предлагает целый набор выгодных сделок, надеясь, что Трамп в какой-то момент махнет рукой и скажет: «Забирай эту Украину».
Именно на это работает российская стратегия: добиться, чтобы Трамп стал пророссийским, разорвал отношения с Киевом, остановил помощь и разведподдержку, добился снятия санкций — и американских, и европейских. Пока у Путина есть, что предложить. Но говорить, что он уже победил, рано: санкции не сняты, поставки помощи Украине продолжаются.
– Получается, надежды на то, что решительный Трамп сменит нерешительного Байдена и дожмет Россию до мира, не оправдались?
– Этот сценарий с самого начала выглядел довольно наивно. Было понятно, что Трамп не воспринимает Путина как врага. Он всегда находил с ним общий язык — об этом свидетельствует их опыт общения в 2016–2020 годах. У Трампа совсем иная картина мира. То, что в глазах Байдена и других западных политиков делает Путина агрессором и автократом, Трампа, напротив, сближает с ним: они оба воспринимаются как авторитарные лидеры, которых критикуют за попрание демократии и прав человека. Но для Трампа это не проблема — он прагматик. И Путин, с его точки зрения, такой же. Так почему бы не договориться?
– Если Трамп и его союзники не удержатся у власти, следующий президент США может занять более жесткую позицию. Разве не выгоднее договориться с Трампом сейчас?
– Путин не думает наперед, не мыслит стратегически, он тактик, который думает лишь о текущей выгоде: если сейчас есть шанс «добить» и все правильно «расторговать» — он действует. Он не собирается вести войну еще четыре года, рассчитывает на ее завершение гораздо раньше, но на своих условиях.
– То есть ему важны не столько новые захваченные территории, сколько возможность выйти из войны с образом победителя?
– Да, не важно, сколько ты взял, главное — как ты это подаешь. Они и так назовут победой все, что угодно. Но есть минимальный порог убедительности: те четыре региона, которые уже заявлены как «российские», Москва будет стремиться удержать. Отказаться от них — это признать поражение.
И здесь весь парадокс: Россия — страна с огромными территориями, которые не в состоянии освоить. На Дальнем Востоке не хватает людей, инфраструктура рушится, китайцы де-факто осваивают часть земель. И при этом власти жертвуют жизнями, чтобы захватывать новые разрушенные территории, которые потребуют миллиардных вложений. А денег не хватает даже на поддержание в порядке старой России.
Вице-премьер Хуснуллин сам признает, что ЖКХ в России деградирует — износ превышает темпы восстановления, на модернизацию не хватает триллионов. Но все это отходит на второй план: главное — показать, что Путин победил. Вся легитимность его власти держится на этом. Ему нужна победа — пусть даже в глубоко иррациональной форме.
*Аббас Галлямов признан Минюстом РФ иностранным агентом.