Второй раунд переговоров о мире в Стамбуле оказался еще более кратким и бессодержательным, чем перый. Вместе с политологом Владимиром Фесенко рассказываем, как сказалась атака дронов на аэродромы РФ и почему Трамп медлит давить на Путина.
— Как вы оцениваете итоги прошедшего раунда переговоров в Стамбуле?
— Нет никаких оснований ждать конкретных договорённостей. Позиции сторон принципиально противоположны. В лучшем случае, о чём стороны могут договориться — это новый обмен пленными или передача тел погибших. Также могут согласовать работу над форматом и структурой меморандума. У украинской стороны уже есть сформулированные предложения. А вот российская позиция пока неизвестна — и наверняка там будут противоречия. Так что можно ожидать только попытки согласовать параметры будущего процесса, без финальных решений.
Очевидно, что будет продолжение. Но вчерашняя операция, конечно, усилила украинскую позицию — эмоционально и политически. На любые страшилки или исторические аналогии от Мединского у нас теперь есть очень актуальный эмоциональный ответ.
— Как операция «Паутина» повлияла на ход переговоров и боевых действий?
— «Паутина» важна с точки зрения двух ключевых последствий. Во-первых, она продемонстрировала эффективность асимметричной военной стратегии Украины. Мы не впервые видим такие действия — но здесь их результат особенно нагляден. Это часть общей линии: сопротивление России не «лоб в лоб», а через асимметрию. Мы не можем сразиться флотом против флота — но смогли выдавить Черноморский флот из западной части акватории за счёт морских дронов. Это был мощный результат. И сейчас — удар по стратегической авиации в глубоком тылу. Это продолжение той же логики.
Такая стратегия не просто эффектна — она эффективна. Да, повторить именно такую операцию вряд ли получится. Но мы наверняка увидим другие формы. Асимметрия остаётся нашей сильной стороной. И Украина уже доказала, что может наносить удары там, где этого никто не ожидает.
Во-вторых, нужно понимать: ответ со стороны России неизбежен. Это всегда так. Пример — октябрь 2022 года, после атаки на Крымский мост. Тогда тоже была яркая реакция внутри России: истерика, призывы ударить ядерным оружием. В ответ Кремль устроил массированные ракетные обстрелы. Сейчас возможен похожий сценарий. Не удивлюсь, если Путин снова применит «Орешник».
— Как отреагирует Трамп на новый виток эскалации? Может ли он просто выйти из переговоров, поняв, что добиться красивого мира не получится?
— Реакцию Трампа предсказать сложно — она может быть очень разной. Но вряд ли он встанет на чью-то сторону. Это почти исключено. Вопрос в другом: выйдет ли он вообще из переговоров? Думаю, в ближайшее время — нет. Всё же, по оценкам многих, он пока надеется на шанс: а вдруг получится сдвинуть переговорный процесс? А вдруг Путин всё-таки сделает ему подарок на день рождения — не в виде прекращения войны, но хотя бы в виде шагов к деэскалации?
Мне кажется, и сам Трамп, и Белый дом в целом уже начали более трезво оценивать ситуацию. Быстрого завершения войны не будет — и они это понимают. Поэтому США дистанцируются от переговоров, но полностью из них не выходят.
Что касается «Паутины» — эта история может оказать на Трампа двойственное влияние. С одной стороны, станет очевидно: у Украины есть козыри. Всё это время Трамп говорил, что у России одностороннее преимущество. А теперь оказывается — нет, Украина способна действовать асимметрично и эффективно. Это может стать аргументом для давления на Россию с целью прекратить войну.
С другой стороны, сам факт эскалации с обеих сторон может вызвать у Трампа раздражение. Причём не только в адрес Путина, но и в адрес Киева. И в его окружении вполне могут появиться люди, которые начнут убеждать: «Смотрите, это украинцы эскалируют войну, значит, они не хотят мира». Так что реакция Трампа будет, скорее всего, противоречивой и непредсказуемой.
— Почему Трамп всё это время никак не давит на Россию? Уже прошло две недели, которые Трамп дал Путину на принятия решения, но Россия ничего не сделала, никаких шагов — ни меморандума, ничего. Почему Трамп продолжает молчать?
— Ну, во-первых, эти «две недели» уже стали новым мемом. Как раньше было «24 часа, чтобы завершить войну», так теперь — «две недели». Но это — Трамп. Такой у него стиль. А если серьёзно, то это действительно политическая загадка: почему он не оказывает давления. Объяснений может быть много, включая уже и конспирологические версии.
Моё личное объяснение — психологическое. Мне кажется, у Трампа сформировался некий «комплекс Путина». Он возник ещё в его первое президентство и до сих пор влияет на его отношение к российскому лидеру.
А сейчас главный мотив, по моему мнению, очень простой: Трамп хочет не просто закончить войну в Украине — он хочет договориться с Путиным. Он хочет сохранить возможность продолжения переговоров с ним. И, кстати, Путин тоже этого хочет. Именно поэтому Трамп избегает жёстких шагов, например, ужесточения санкций. Он боится, что это сорвёт возможность диалога.
В итоге получается патовая ситуация. У Трампа есть два противоречивых желания. С одной стороны — прекратить войну в Украине. Он не может полностью отказаться от этого — хотя и отходит в сторону. А с другой — желание договориться с Путиным. Эти два мотива находятся в конфликте, почти в антагонистическом противоречии. И в этом вся суть его нерешительности.
— Есть ли вообще какие-то обстоятельства или условия, при которых Путин всё-таки согласится на мир?
— Здесь тоже нет простого и однозначного ответа. Как у Трампа есть «комплекс Путина», так у Путина — «комплекс Украины». У него явно выраженная агрессивная фобия в отношении Украины. И когда в России говорят, что нужно устранить «первопричины» войны, то на самом деле речь идёт именно об этом комплексе. Он может остаться у Путина до конца жизни. Может, ослабнет — но никуда не исчезнет. И это главная проблема.
А что может подтолкнуть его к переговорам и договорённостям? Я вижу три возможных фактора. Если они совпадут и будут достаточно сильными, тогда может появиться шанс хотя бы на прекращение огня.
Первый фактор — это военная ситуация. Сейчас Путин не хочет договариваться, потому что видит шанс на победу. С его точки зрения, из-за появления Трампа, приостановки прямой военной помощи Украине, у России появилось преимущество — как год назад, только теперь оно более устойчивое. И пока у Кремля будет эта иллюзия победы, война будет продолжаться. Но если военная ситуация зайдёт в тупик, если наступит стабилизация, тогда не сразу, но со временем может прийти понимание, что победы не будет и нужно договариваться.
Второй фактор — ухудшение внутренней ситуации в России и вокруг неё. Например, падение цен на нефть или введение вторичных санкций на продажу российской нефти. Это ударит по бюджету, по финансам. Плюс — внутренняя социально-экономическая напряжённость. Чтобы победить, нужна массовая мобилизация, а она может расшатать обстановку внутри страны. Вся совокупность этих проблем — экономических, социальных, политических — если она усугубится, это может усилить мотивацию Путина закончить войну.
И третий фактор — Трамп. Сейчас он действует сдержанно. Но если станет более настойчивым, или, наоборот, более искусительным в предложениях — или и то, и другое вместе — это тоже может повлиять. Если Путин решит, что выгоднее сейчас договориться с Трампом, пойти ему навстречу и закончить войну, — это может стать толчком. Конечно, это не будет означать, что Путин «забудет» про Украину. Нет. Он может просто вернуться к гибридной войне — не прямой, а скрытой, как раньше. И если он выберет этот путь, это тоже может привести к прекращению огня.
— Может ли успех операции «Паутина» стать сигналом, например, для Евросоюза, что Украине стоит предоставить больше военной помощи?
— Думаю, дело не в успешности самой операции. На решение Евросоюза — и не только, будут ещё переговоры с американцами о восстановлении поставок американского оружия — влияет совсем другое. На мой взгляд, это гораздо важнее и эффективнее, чем санкции. Потому что именно поставки вооружений — это прямой сигнал России: у вас не будет одностороннего военного преимущества.
Главная мотивация европейцев помогать Украине — это даже не операции, а страх перед российской агрессией. Если Украина, не дай бог, проиграет, война может прийти в Европу. Вот этот страх — ключевой стимул усиливать поддержку.
А успех «Паутины» важен в другом смысле. Он показывает, что Украина способна эффективно использовать западную помощь. Украина не проиграла, у неё сохраняется потенциал для сопротивления. И это, конечно, тоже будет мотивировать Запад продолжать и расширять помощь.
— Если представить два сценария: что будет, если США всё же увеличат военную помощь Украине? И наоборот — если Трамп решит сократить её или вовсе отказаться от поставок?
— Сейчас помощи как таковой нет. Я говорю не о помощи, а о поставках американского оружия. Бесплатной помощи больше не будет. Именно это, кстати, и вдохновляет Путина усиливать войну против Украины.
Что касается поставок оружия, то возможен вариант возобновления, но уже за европейские деньги. Есть и другие сценарии: ленд-лиз или использование того самого ресурсного соглашения между США и Украиной. В любом случае, если поставки американского оружия возобновятся, это усилит украинский потенциал сопротивления.
У нас уже нет критической зависимости от США, как раньше. Главную роль играют дроны, но нам всё равно нужны боеприпасы: артиллерийские снаряды, ракеты для систем ПВО Patriot, новые установки Patriot, ракеты для HIMARS и так далее. Это важно.
Плюс — сохранение доступа к разведданным, в том числе спутниковым. Даже ограниченные поставки оружия, организованные, скажем, через европейцев, станут сигналом России: либо договаривайтесь, либо мы снова усилим Украину.
Что касается противоположного сценария — полного отказа от поставок или даже прекращения передачи разведывательной информации, — он возможен только в случае серьёзного конфликта между Трампом и Украиной. Чего-то гораздо более серьёзного, чем история с овальным кабинетом. Но сейчас таких предпосылок нет. Украина ведёт себя крайне аккуратно, деликатно, особенно по отношению к Трампу и его окружению.
Так что крайностей, думаю, не будет. Помощи как раньше — не будет. Но и полного разрыва — тоже. Скорее всего, найдут компромисс: поставки оружия за деньги, через третьи стороны, чтобы не дать Украине проиграть, но и не разозлить Трампа.