Спецтрибунал по войне в Украине оказался под угрозой — выяснил Euronews. Европейские доноры не могут закрыть бюджет стоимостью €75 млн в год без участия США, а Вашингтон при Трампе, похоже, не спешит поддерживать идею. О причинах провала проекта, его перспективах и почему, даже если его создадут, судить Путина он не сможет, нам рассказал юрист-международник Глеб Богуш.
Идею создания спецтрибунала для расследования преступления агрессии против Украины впервые озвучили в феврале 2025 года в Еврокомиссии, а в июне Зеленский и Совет Европы подписали официальное соглашение. Его целью стало устранить пробел в международном праве, поскольку Международный уголовный суд не имеет полномочий рассматривать само преступление агрессии. Как подчеркивали Урсула фон дер Ляйен и Кая Каллас, «никто из российского руководства не должен быть вне закона», а трибунал призван привлечь к ответственности тех, кто несёт «наибольшую ответственность» за развязывание войны. Организационно проект курирует Совет Европы при финансовой поддержке ЕС, выделившего первые €10 млн на его запуск.
— Что вообще из себя представляет этот трибунал? Какие у него планируются полномочия? Правда ли, что он даже не сможет судить Путина, если будет создан?
— Да, всё верно. Пока он считается главой государства, его нельзя привлечь к ответственности, можно лишь готовить обвинения, но нельзя ни выдать ордер на арест, ни заочно судить. Так решили государства.
Проект трибунала сам по себе важный, есть политическое решение, но существует трибунал пока лишь на бумаге.
Проблема не только в деньгах. Это чемодан без ручки: вроде бы есть, но двигаться дальше можно только при политической воле государств. Им нужно сделать целый ряд юридических шагов ну и решить вопрос финансирования. Европейский союз уже выделил несколько миллионов, но дело не только в этом. Надо определить, где трибунал будет находиться, как нанимать сотрудников, как организовать работу. И, конечно, определиться, кого именно он сможет судить — заочно или лично.
— А преступление, которое он будет рассматривать — именно агрессия России против Украины — чем оно принципиально отличается, скажем, от других военных преступлений?
— Это разные вещи. Преступление агрессии — это агрессивная война: применение вооружённой силы против другого государства. То есть сама война. За агрессию несёт ответственность руководство страны — те, кто принимает решения. Простые граждане и даже чиновники или военные командиры, не относящиеся к высшему руководству, не могут совершить преступление агрессии, потому что не контролируют государственную власть.
В случае Украины это ключевой момент: именно преступление агрессии лежит в основе большинства смертей и разрушений. Без его расследования вся система международного правосудия будет неполной и несправедливой.
Но здесь проявляется и определённое лицемерие государств. С одной стороны, звучат громкие заявления, с другой — мало что делается. Конечно, сейчас нет возможности посадить Путина в клетку или вывезти его тайно в Гаагу, как в старом комиксе про Супермена, который доставил Гитлера и Сталина на суд. Но создать специальный трибунал государства могли ещё в 2022 году.
Вместо этого прошло огромное время в бесплодных дискуссиях — по результату, не по содержанию. В итоге мы имеем очень обрезанную, и не самую жизнеспособную конструкцию. Пока реального продвижения мало.
Сдержанность в отношении финансирования очевидна. Хотя суммы, о которых идёт речь, смешны по сравнению с тем, что тратится на вооружение и даже на некоторые бюрократические структуры. Но дело не только в суммах. Главное — политическая воля.
Целый ряд государств её не проявляет и, наоборот, тормозит процесс. Источник этого ветра сейчас понятен — он дует из Вашингтона. По вопросу преступления агрессии он неодинок. Например, позиции Великобритании и Франции всегда были крайне осторожными. Они не хотят создания прецедента, потому что агрессию совершают не только Россия — подобные действия в истории совершали и другие государства, включая и членов НАТО.
Это первый момент. Второй — нынешняя политика. Посмотрите хотя бы на дискуссию вокруг виз для россиян: вопрос в том, насколько Запад действительно хочет ослабить или делегитимизировать путинский режим.
Всё это можно было сделать ещё в 2022 году — тогда вполне реально было создать специальный международный трибунал. Поддержка Украины и сопротивление агрессии в тот момент были намного сильнее. Сейчас есть потеря темпа и поддержка заметна ослабла.
Поддержка абсолютно справедливых требований о привлечении российского руководства к ответственности тает. За всё это время, с начала войны, при огромном количестве доказательств, состоялся только один завершённый процесс в рамках универсальной юрисдикции по военным преступлениям — в Финляндии, по делу Петровского, гражданина России и Норвегии, участвовавшего в боевых действиях ещё в 2014–2015 годах. Один завершённый процесс — за всё время.
Это говорит о том, что государства не делают даже минимума возможного.
— Какие ещё проблемы стоят на пути создания трибунала?
Что касается самого трибунала, главная проблема в том, что пока он существует лишь на бумаге. Потенциальной проблемой является зависимость от украинских властей в выборе дел и обвиняемых. Такого ещё не было: международный трибунал, который не может начать расследование без разрешения конкретного государства. Прокурор не имеет права сам инициировать дело. Он может расследовать (или нет) только те фамилии, которые передаст Генеральный прокурор Украины. Сам он не может ничего начать по собственной инициативе, даже если есть доказательства. Дело не в том, что украинские власти плохие, а в том, как этот орган будет восприниматься.
И наконец, главный вопрос — это иммунитет высших должностных лиц. В международных судах он бессмысленен: их смысл как раз в том, чтобы можно было судить даже глав государств, ведь преступление агрессии совершается именно ими. Но здесь страны пытаются сохранить этот иммунитет — и тем самым фактически признают, что трибунал не является полноценным международным судом.
Вот в этом и проблема: с одной стороны, условно говоря, некоторые заявляют, что войну начали россияне — будто это коллективное решение народа, который «собрался и начал агрессивную войну». А тот человек, который фактически и юридически несёт за это ответственность, защищён самими государствами, громче всех выражающими сочувствие Украине. Это не российская конституция его защищает, а те самые западные страны.
Есть и другие сюжеты. Например, материал BBC, где можно прочитать, как западные делегации торпедировали обсуждение, которое могло бы открыть возможность расследовать преступление агрессии в Международном уголовном суде.
Это грустная история. Можно найти массу публикаций и комментариев, где обещают, что «трибунал вот-вот заработает, Путина завтра поведут в Гаагу». В реальности всё не так. Проблема не только в деньгах, хотя разговор сводится именно к ним — и это искажает картину. Лучше сравнить, сколько тратится на другие проекты.
— То есть деньги — это скорее предлог?
— Конечно. Трибунал — да, он может быть сравнительно дорогим, но несопоставимо менее затратным, чем многие другие инициативы (например давайте посмотрим, сколько будет выделено новой структуре по противостоянию информационным угрозам). Если вспомнить прошлое — трибунал по бывшей Югославии действительно был дорогим. Но здесь ситуация совсем иная: речь фактически идёт об одном преступлении и ограниченном круге подозреваемых. Это вряд ли требует колоссальных ресурсов. Однако даже на это государства не могут решиться.
— Если всё-таки предположить, что трибунал каким-то образом будет создан, можно ли ожидать, что с Путина и его окружения снимут иммунитет?
— Нет, нет, нет.
— Тогда зачем вообще его создавать, если они не смогут этого сделать?
— Создавать всё равно нужно. Во-первых, потому что существуют другие фигуранты — не только Путин. Есть лица, занимающие ключевые должности: министры, военные командиры. Например, тот же Шойгу и Герасимов — против них Международный уголовный суд уже выдал ордера на арест. Есть и другие — в том числе в руководстве Беларуси. В отношении таких людей теоретически возможно возбуждать дела.
Но, конечно, центральные фигуры вроде Путина и Лукашенко — это пожизненные диктаторы. И проблема в том, что мировое сообщество косвенно признаёт их легитимность. Не мы их признаём, — а те самые государства, которые заявляют о поддержке Украины. Даже Киев, если честно, делает это, пусть и не напрямую. Им это не нужно, это никак не оправдано.
Формулировки в международных документах очень осторожные. В отношении остальных лиц, кроме «тройки» — то есть Путина, Лукашенко и, условно, высшего круга, — возможно заочное производство. Если трибунал всё же заработает, можно будет провести заочные процессы над министрами или руководителями парламента, над теми, кого можно обоснованно отнести к числу ответственных за агрессию. Вряд ли кто-то из них окажется на скамье подсудимых лично, но теоретически — возможно.
— А этот трибунал сможет выписывать ордера на арест, или это исключительная прерогатива Международного уголовного суда?
— Сможет, но с ограничениями. В отношении трёх главных фигур — в том числе Лукашенко — ордер возможен только после того, как они покинут свои должности. Пока они находятся у власти, это юридически невозможно.
Другое дело, если бы суд был действительно «с зубами», как говорят англичане. На самом деле судьи могли бы сами толковать нормы — сказать, например, что Путин не глава государства, а глава преступной группировки. Это вполне соответствует действительности. В таком случае иммунитет на него не распространялся бы.
Но, разумеется, они этого не сделают, потому что сами государства, создающие трибунал, не готовы идти так далеко. Все понимают, о ком идёт речь — именно о Путине, а не об «абстрактном главе государства». И они боятся прецедента: завтра аналогичные обвинения могут предъявить им самим.
Лично я (заявляю об этом публично) готов участвовать в работе трибунала за свой счёт! Не думаю, и знаю, что я такой не один.