Спецпредставитель Дональда Трампа Дэн Дрисколл после согласования проекта мирного плана на переговорах в Женеве (он на фото в центре) проводит закрытые встречи с российской и украинской делегациями в Абу-Даби, представляя новую версию соглашения.
О том, какие камни преткновения могут остаться в плане даже после всех согласований, «МО» рассказал эксперт СБУ Иван Ступак.
— СМИ пишут, что из финальной версии убрали пункт о сокращении украинской армии. Действительно ли это так? И означает ли это, что США начинают склоняться к более украинскому варианту плана?
— Пока это ни на что не влияет. Украина настаивает на том, чтобы сама решать численность армии. 800 тысяч — это армия военного времени, неподъёмная для обычной страны. Даже Германия, имея 80 миллионов населения, тяжело поднимает армию с 180 до 200 тысяч. Вопрос только в том, сколько мы реально потянем. Если потянем 800 тысяч — можно держать 800 тысяч, потянем миллион — значит миллион. Но по факту нам, скорее всего, нужна армия примерно на уровне 300 тысяч. Главное — чтобы Россия никак на это не влияла.
Но все эти пункты ничего не стоят, если Россия на них не согласится. Можно сколько угодно согласовывать позицию с европейцами и американцами, но если Москва снова выйдет и скажет «нет» — процесс затянется надолго.
Эта часть плана подходит Украине, но не подходит России. Москва хочет протестировать первую часть и понять, на чём можно сойтись.
Украинская сторона рассчитывает на сценарий, при котором Россия полностью отвергнет американский план. Тогда Киев ожидает, что Дональд Трамп сорвётся и введёт крайне жёсткие санкции против России. Но, скорее всего, он этого не сделает.
— Как вы считаете, этот план вообще может быть одобрен российской стороной? Или сейчас он для Кремля неприемлем, и Москва хочет получить ещё больше?
— Ушаков вчера прямо заявил: «нет». По его словам, план не подходит ни при каких условиях, и России больше нравится первый вариант соглашения.
Как по мне, наиболее вероятный хитрый сценарий может выглядеть иначе. Россия может сказать: «Мы уважаем американскую администрацию и Дональда Трампа, мы готовы обсуждать второй вариант — европейско-американско-украинский. Но нам нужно время: отправим делегацию в Катар, в Новосибирск, будем вести консультации». Таким образом Москва просто затянет процесс.
У Дональда Трампа в ответ может быть реакция другого рода: «Я сделал всё, что мог. Это не моя война, это война Байдена, я её не начинал, я хочу её закончить». И в таком режиме переговоры тихо заходят в середину декабря — а дальше рождественские каникулы, Европа и США фактически «замирают» до середины января. Для России это вполне удобный вариант.
Важно и то, что сами эти пункты появились не просто так. Они исходят именно от российской стороны. Это говорит о том, что война для Кремля больше не является безболезненной — что-то их всё-таки дожимает, раз они вынуждены были выйти с подобными предложениями.
— В одной из версий плана звучала идея создать буферную нейтральную зону на незахваченной части Донецкой области. Насколько это вообще реалистично? Может ли Украина позволить себе такой вариант, учитывая, что Россия никогда не была надёжным исполнителем собственных обещаний?
— Отсутствие чётко обозначенных целей войны со стороны Российской Федерации оставляет ей огромное поле для манёвров. В любой момент они могут сказать: «Да, именно это мы и хотели. Мы никогда не уточняли, но вот — цель достигнута, мы останавливаемся». Это для них удобно.
Но сама идея демилитаризированной зоны в Донецкой области — практически нереализуема. На той территории проживает около 80 тысяч человек. Это полноценный европейский город. Его нужно обеспечивать инфраструктурой: почтой, связью, интернетом, полицией.
И главный вопрос — какой именно полицией? Кто будет возить туда хлеб? Пенсии? Кто будет администрировать эту территорию, если она «нейтральная»? Никаких ответов нет.
Украина не может просто бросить 80 тысяч своих граждан и сказать: «Вы теперь живёте в нейтральной зоне». Нейтральной может быть полоса в чистом поле возле Гуляйполя — но не населённый пункт. Оставить город — это прямое нарушение обязанностей государства перед гражданами. Ни один президент Украины на такое не пойдёт: его в Украине буквально разорвут за подобное решение.
Более того, если представить, что парламент вдруг проголосует за создание такой зоны и фактически за отказ от части территории, последствия для депутатов будут катастрофическими. Это намного хуже, чем голосование за «диктаторские законы» времён Януковича или продление пребывания Черноморского флота РФ. Это политическая смерть для любого парламентария.
Поэтому, думаю, депутатам проще будет сломать себе руку, чем нажать кнопку «за» под таким решением.
— Может ли Трамп надавить на Москву — или могут появиться какие-то внешние факторы, которые заставят Россию пойти на реальные уступки? Например, обещанные Трампом цены на нефть, пошлины в 500%, другие рычаги давления — это вообще способно изменить позицию Кремля?
— Может. Но это нужно делать решительно. Недостаточно просто бросать фразу «я могу ввести санкции». Здесь работает только ультимативная логика: либо вы соглашаетесь на вот эти условия и мы обсуждаем ваши пожелания, либо уже завтра я ввожу санкции. И точка.
Дональд Трамп — это политическая «резинка», растягивается очень долго. Кремль, по моему ощущению, это понял и научился этим пользоваться. Они пока играют — не филигранно, но вполне эффективно. Девять месяцев санкций нет. Законопроект Ленсигрема шесть месяцев лежит в Сенате, и при этом 80% сенаторов готовы проголосовать хоть завтра.
— Много говорят о замороженных активах и компенсациях Украине. Но до сих пор непонятно, как именно они будут использоваться. Какой формат работы с этими активами устроит и Украину, и Европу?
— Украину интересует одно: все деньги. Украина мыслит в категориях суммы нанесённого ущерба. Там около 200 миллиардов активов — мы хотим весь объём, как компенсацию за разрушения, погибших, раненых, разрушенную инфраструктуру.
Но важный момент: это не только наличные. Это ценные бумаги, облигации, инструменты, которые генерируют доход. Сказать, что всё это ликвидно и может быть быстро конвертировано — нет. Поэтому какая-то часть, скорее всего, будет оформлена как репарационный кредит.
А Европа… Европа очень боится. Боится судебных исков. Боится, что нарушит свои обязательства и отпугнёт Саудовскую Аравию, Китай или другие страны, которые хранят там резервы.
Поэтому Брюссель всё хочет сделать — но так, чтобы никому ничего «не прилетело». Чтобы и Украине дать, и международных инвесторов не распугать. В итоге решения пока нет.