«МО» побывал на встрече активисток «Путь домой», одна из которых только что потеряла мужа на войне.
Поезд Владикавказ — Санкт-Петербург всего на 15 минут делает остановку в Москве на Восточном вокзале. За это время едущая на нем вдова мобилизованного Мария должна встретиться на перроне с соратницами по движению «Путь Домой». С сентября активистки пытаются добиться возвращения мобилизованных людей с фронта. Власти их игнорируют.
Вдовой Мария стала буквально накануне. Кроме похоронки она пока ничего не знает — ни обстоятельств гибели, ни даже где служил муж.
Встреча на вокзале проходит полуконспиративно. Поэтому женщин немного, объясняет одна из них — Ангелина (имя изменено).
На встречу позвали несколько независимых СМИ. Официальным российским медиа жены больше не верят.
— Ваше обращение в независимые медиа — это крик о помощи?
— «Комсомольская правда» про нас не напишет. Мы пытаемся придать нашу проблему хоть какой-то огласке. Власть не хочет нас слышать.
— А вы до СВО либеральных взглядов были?
— Нет, я, скорее, центристка. Мне вообще нравится социализм. Я и до СВО не любила Путина. Он для меня смешной. Какой-то мужик с картинки на конях или в реке.
— Когда пришла повестка, ваш муж не пытался избежать мобилизации?
— Мы пытались. Моему молодому человеку предложили помочь снять квартиру в Казахстане. Но он тогда сказал мне: «Где я там буду работать? Мы там никому не нужны». Поэтому решил пойти (на фронт — «МО»). У меня нет ощущения, что он в полной мере понимал, что это значит. Как будто собирался в пионерлагерь.
Ангелина хотела бы, чтобы ее муж бежал с войны, но не уверена, что даже сейчас он решится на это. «У него там сослуживцы, он не может их бросить — люди в таких условиях создают очень крепкие социальные связи. Да и проблема с работой никуда не делась — нас (за границей — ред.) там никто не ждёт», — рассуждает она.
Постепенно подходят еще несколько жен: одна с еще совсем детским лицом в больших наушниках и мягких флисовых варежках в виде медвежьих лап и три взрослые женщины. Каждую из них объединяет одна деталь — белый платок.
Самая младшая (ей 20 лет) уже несколько дней ходит по администрациям подмосковных городов, чтобы хоть где то добиться разрешения на митинг жен сразу после нового года — 6 января. Дома её ждет полуторагодовалый ребенок. Её муж уже 8 дней не выходит на связь. Активистке везде отказывают. Последний отказ приходит в смс на прямо во время встречи на перроне. Жены громко возмущаются.
— Да что это такое? Почему мы не можем просто собраться.
— Потому что на нас сразу заведут уголовку за несанкционированное мероприятие.
— Может, мы кофе собрались попить?
— Да, давайте возьмем пустые стаканчики и соберемся.
— Все равно это бесполезно, много людей не соберем. Даже сегодня журналистов больше, чем жен.
— Давайте пойдем к вечному огню возлагать цветы толпой!
— Не пускают толпой, сколько бы нас не пришло, комендант будет пропускать по одному и выстроит нас в цепочку. На возложение дают всего минуту, а когда я в прошлый раз вышла с надписью на спине, меня вообще секунд 20 продержали (надпись гласила: «Vерните мужа я zадолбалась» — прим. Ред.).
— Девочки, ну что же нам делать?
По пути на перроне мужчины в форме. На их предплечьях z-нашивки. Они спрашивают, что случилось: «Муж умер у одной». Военные: «Как умер? », жена мобилизованного, округляет глаза: «Ну как?!» Молодой мужчина в форме становится сразу серым, сдвигает брови, отворачивается и кивает.
Приезжает поезд. Выходит Мария.
— Девочки, я приехала, чтобы сказать вам главную мысль, которую я поняла — путь каждого из нас очень короткий и в любой момент может оборваться. Времени нет. Каждая из вас может не успеть.
Пока она говорит, у каждой жены мобилизованного выступают на глазах слезы, кто-то краснеет, кто-то плачет горошинами слез, у кого-то увлажняются глаза. Мария заканчивает, к ней со всех сторон подходят девушки в белых платочках и обнимают ее. Журналисты пытаются записать происходящее, но Мария наотрез отказывается делать публичное обращение, из-за которого все и собрались сегодня на Восточном вокзале Москвы. Объясняет: «Меня просто все замучили за то время, что я еду в поезде. У меня ощущение, что меня хотят разорвать и растоптать. Все пытаются выведать что-то. Я не хочу говорить, я приехала, только чтобы сказать важное девочкам» .
Младшая активистка движения плачет дольше всех.
— Я сегодня так расстроилась — сначала этот митинг (отказ в митинге — ред.), теперь встреча с Марией. Мы недавно собирали дроны, бензопилы и так далее. Почти на миллион рублей. И все это силами родственников. Зато нам отправили от государства «помощь» — несколько пакетиков гречки, что-то там еще. Я положила, конечно, это в посылку, лишним не будет, но это просто смешно.
Взрослая женщина вступает в диалог:
— Мне мой вообще запрещает всем этим заниматься, куда-то ходить, давать какие-то интервью. Он считает, что все это бесполезно и ни к чему хорошему не приведет. Вы, кстати, видели, что Надеждина допустили до сбора подписей?А он же как раз обещает вернуть всех мобилизованных.
— Да, он говорит, что это была фатальная ошибка Путина — начинать СВО .
— Я одного не пойму — почему Дунцову тогда не допустили ?
— Да все они языком мелют просто. Ничего он не поменяет. Просто надо, чтобы хоть кто-то это сказал.