С момента вторжения ВС РФ в Украину риторика иерархов РПЦ и лично патриарха Кирилла стала все больше напоминать скорее военную пропаганду, нежели христианскую проповедь. С 2022 года священники Московского патриархата в проповедях регулярно говорят об «искуплении грехов на поле брани» и якобы «священной войне», которую ведет Россия. Параллельно с этим, при потворстве РПЦ, эстетика российской армии все больше обрастает языческими атрибутами: на маркетплейсах появляются «военные обереги», а в некоторых храмах даже освящаются языческие амулеты (об этом мы подробно писали здесь). Кирилл Говорун, украинский богослов и некогда клирик РПЦ, близкий к патриарху Кириллу, считает, что происходящее — закономерное развитие доктрины «русского мира». Ее, утверждает богослов, стоит считать не просто политической идеологией, но полноценным еретическим учением. Мы поговорили с отцом Кириллом о том, чем характерна «ересь русского мира», и попросили объяснить ее генезис с точки зрения богословия.
— Недавно вы побывали в Хельсинке на конференции, где обсуждалась проблематика «русского мира». Расскажите, что там происходило.
— В Хельсинки проходила конференция, посвященная «русскому миру». Это был важный этап в осмыслении данной доктрины. Был принят документ, который осудил ее как идеологию, близкую к фашизму, и даже называл ее ересью (речь идет о Конференции европейских церквей, экуменической организации, объединяющей большинство христианских церквей Европы; РПЦ участвовала в ее создании, но не является участником с 2008 года — прим. И.Ж.)
— Хочу попросить вас деконструировать это понятие. Во-первых, почему именно «ересь»? Тот же фашизм, скажем, ересью не называют. Почему «русский мир» вы описываете именно таким религиозным термином?
— Темой «русского мира» я занимаюсь уже давно. В общем-то с самого момента его зарождения как главной оси путинизма. Это доктрина, которая пытается придать какую-то рационализацию тому, что происходит в России и за ее пределами во время войны. Я имел возможность наблюдать зарождение этой доктрины в ее нынешней форме, ведь до этого были и другие, в том числе весьма либеральные ее формы (они зарождались в кружках методологов МГУ в 50-х годах). Нынешняя является также формой фашизма. Она зарождалась именно в недрах РПЦ. Она с самого начала меня сильно испугала. Это 2010–2011 годы. Я тогда попытался донести свою обеспокоенность до патриарха Кирилла, но это не имело успеха, поэтому я ушел со своих должностей, переехал в Америку на научную работу, но продолжал анализировать эту доктрину и наблюдать ее формирование.
Наблюдая за ней, я видел, как из бессвязного пучка идей, или даже скорее символов и лозунгов, она постепенно эволюционировала в более-менее целостную идеологию. Именно так ее уже понимают ее творцы — тот же самый патриарх Кирилл или его главный идеолог Александр Щипков, который возглавляет Иоанно-Богословский университет в Москве и который является одним из главных авторов церковного вклада в эту доктрину. Сейчас мы можем говорить о ее оформлении в целостную конструкцию, которую уже легче анализировать, чем это было до недавнего времени.
Она намеренно формировалась как набор лозунгов, который бы подходил максимальному количеству людей. Это, кстати, характерная черта всех реакционных идеологий, которые формировались как ответ на левые идеологии еще со времен Муссолини. Он ведь тоже был сначала социалистом и только потом создал доктрину фашизма, но, опять-таки, не сразу. У него это заняло приблизительно 10 лет, за которые из изначального фашистского движения выкристаллизовалась доктрина, которую Муссолини сформулировал с помощью Джованни Джентиле. Мы наблюдали приблизительно такой же десятилетний цикл оформления доктрины «русского мира» как реакции на левые идеи — того, что сам патриарх называет ересью либерализма.
«Русский мир» постепенно формировался именно как реакция на левые идеи и из набора лозунгов, ссылавшихся на некое «мировоззрение», постепенно превращался в доктрину. «Мировоззрение» – это еще одно слово, которое Муссолини любил использовать для определения того, что он проповедовал, чтобы при этом избегать слова «идеология». Патриарх Кирилл тоже любит его использовать. Так вот, я имел возможность наблюдать эту эволюцию и пытался ее проанализировать, то есть разложить на составляющие части и описать их. Конференция в Хельсинки, о которой вы упомянули, подвела некий промежуточный итог этому процессу.
Кирилл Говорун — православный монах, богослов и публицист. В начале своей карьеры он работал в структуре Отдела внешних церковных связей РПЦ, а в 2008–2009 годах возглавлял соответствующий отдел Украинской православной церкви Московского патриархата. В 2012 году на фоне конфликта, связанного с политикой РПЦ в отношении Украинской церкви, Говорун размежевался с Московской патриархией. Тогда он снял с себя все должности и, номинально оставаясь заштатным клириком РПЦ, уехал на научную работу в США, откуда в последующие годы продолжал писать критические тексты об учении «русского мира».
— Можно ли уже сформулировать главные столпы «русского мира»?
— Это некоторые лексемы, как, например, традиционных ценностей. Это личная любимая лексема патриарха Кирилла. Конечно, не он ее придумал. Ее, как и большинство своих идей, он заимствовал на Западе и применил к постсоветской российской ситуации. Далее можно говорить о патриотизме. Это тоже определенная концепция, близкая, как мы знаем, Путину, которую продвигает и патриарх. Далее — это идея цивилизации.
Цивилизация — это еще один очень важный концепт, который родился в начале XX века, практически одновременно с идеей фашизма. Хотя в России, например, ее артикулировал еще Данилевский, а потом она получила более широкое распространение в трудах Гумилева и на Западе — у таких мыслителей как Шпенглер или Тойнби. Это идея цивилизации как некой общности, построенной в том числе по религиозному принципу, которая имеет самодостаточность, автаркию, и которая существует наряду с другими цивилизациями. Эта концепция возникла как противоположность другой концепции цивилизации, восходящей еще к Геродоту, которая предполагает, что есть цивилизация, то есть закон и гуманное отношение друг к другу, а есть варварство, которое все это отрицает. Эта концепция восходит к Персидским войнам, когда персов отождествили с варварством, а греков — с цивилизацией. Альтернативное понимание цивилизации в двадцатом веке возникло на фоне коллапса традиционных империй — Австро-Венгерской, Османской, Российской. Идея цивилизации по сути заменила собой идею империи, хотя и осталась близкой к последней. Именно так понимают цивилизацию патриарх Кирилл и Путин.
— А вот рассуждение о цивилизации, оно обязательно человека приводит к доктрине «русского мира»? Можно же читать Хантингтона, верить в существование цивилизаций и не быть при этом фашистом.
— Да, конечно. Например, тот же Тойнби не был фашистом. Мы вряд ли можем и Гумилева считать фашистом, хотя, наверное, какие-то его идеи стали предтечами современного русского фашизма, в частности идея пассионарности. Возможно, мы можем говорить о цивилизациях в негеродотовском смысле, но именно современная русская цивилизация, которая еще называет себя «русским миром», стала фашистской.
Что касается Хантингтона, то у него идея цивилизации возникла, как и у Фукуямы, как реакция на коллапс советского блока, когда возникла новая реальность, которую каждый описывал по-своему. Фукуяма описал эту новую реальность как «конец истории», а Хантингтон — как «столкновение цивилизаций».
Карта «цивилизаций» по Хантингтону. На их границах, считал философ, и будут происходить конфликты в будущем.
Хантингтон фактически предложил эту идею для того, чтобы заменить ею старую идею столкновения идеологий — идеологий, которые определяли противостояние капиталистического и социалистического блока. Когда это противостояние исчезло, то Фукуяма посчитал, что противостояний больше не будет, а Хантингтон решил, что противостояния будут, но уже не идеологические. В этом смысле он оказался более прав, чем Фукуяма, хотя, возможно, это самосбывающееся пророчество, поскольку те люди, которые продвигают «русский мир», в свое время вдохновились Хантингтоном. Я помню и восхищение идеями Хантингтона лично у патриарха Кирилла, когда он еще был митрополитом. Не думаю, что он читал самого Хантингтона и тем более критику его идей. Но ему очень понравилась идея столкновения цивилизаций, как ему о ней рассказали, и он начал ее воплощать в жизнь.
— Кстати, а что еще читал Кирилл? Чем вдохновлялся, с вашей точки зрения?
— Я не думаю, что он много читал. В основном — записки, которые ему писали другие. Были люди, которые читали того же Хантингтона. Например, покойный отец Всеволод Чаплин, которого я считаю одним из отцов современного русского фашизма. Он был очень интеллектуален, очень начитан, хотя и не очень образован. Он умер относительно недавно, но как раз он вызывал этих демонов войны прямо перед ее началом. Он одним из первых в России начал писать о необходимости войны против Украины. Также он был очень близок к патриарху Кириллу — был одним из полушарий его мозга, я бы сказал. Чаплин как раз читал тексты Хантингтона и в очень сжатой форме передавал их Кириллу, а Кирилл уже ими вдохновлялся. Также это были американские неоконсервативные идеи, особенно в эпоху Буша-младшего. Я очень хорошо помню, как Чаплин был ими вдохновлен.
Всеволод Чаплин (Фото: Антон Денисов / РИА Новости)
— Все-таки почему «русский мир» — именно «ересь»? Я слышал, что вы даже относили ее к конкретному виду ереси — ереси манихейства. Объясните, что это такое.
— В узком смысле ересь — это искаженное учение о воплощении Бога в лице Иисуса Христа. Это концепция ереси, как она сформировалась, начиная с IV века. Многие воспринимают ересь только в этом узком смысле, и, конечно, по этому критерию «русский мир» ересью не является, потому что он вообще не про богословие. А вот изначально, до IV века, ересь понималась немножко по-другому.
Был такой автор — Ириней Лионский. Он сам был греком, но жил в нынешней Франции, в Лионе. Он сформулировал ранние концепции ереси. Для него ересь заключалась в дуалистическом мировоззрении, когда человек смотрит на мир как на нечто черно-белое. Причем черное — это онтологическое черное, черное по происхождению, зло в его сущностном виде, а белое — точно такое же сущностное добро. Такой дуалистический взгляд на мир очень древний, хтонический, дохристианский. С ним боролись как с еретическим, но это мировоззрение продолжало существовать в христианстве в разных формах, в том числе довольно жестоких и, может быть, даже зверских. Пуритане, сжигавшие ведьм в Салеме — тому пример.
«Русский мир», как манихейская доктрина, с этой точки зрения является ересью в том же смысле, какой в нее вкладывал Ириней Лионский. Его адепты напоминают мне гностиков Египта, катаров Прованса, пуритан Новой Англии и даже хлыстов. У тех было точно такое же дуалистическое мышление. «Русский мир» — вот именно дуализм в его хтоническом, дохристианском, первобытном смысле.
Процесс над ведьмами в Салеме. Литография Джорджа Уокера, 1892 год.
Однако «русский мир» является еретической доктриной еще и в другом смысле. В XX веке, в эпоху расцвета различных режимов вроде нацистского, эти режимы пытались заручиться поддержкой богословов. Даже Сталин, несмотря на свой атеизм.
В нацистской Германии, например, были богословы, которые в угоду нацистской идеологии пытались доказать, что Иисус Христос не был евреем. Они совершенно превратно истолковывали всю библейскую историю и новозаветную теологию. Они не были еретиками в смысле IV или V веков, но были еретиками уже в новом смысле XX века — в том смысле, который возник в контексте тоталитарных, человеконенавистнических, нацистских и фашистских теологий.
Аналогичная история была, например, в Южной Африке, где существовала система апартеида, и где были богословы из реформатской традиции, которые считали, что разделение между расами создано Богом, что человек не должен в него вмешиваться, а должен, наоборот, всячески охранять и культивировать это разделение.
Такое богословие тоже можно считать вполне еретическим, но, опять же, не в смысле IV века, а уже в новом смысле XX века. «Русский мир» в этом смысле — это классическая ересь XX века. Подобные ереси поддерживали в свое время нацизм, фашизм, апартеид и так далее. То есть это такой многоликий Янус с многими еретическими манифестациями.
— А корректно ли говорить, что эта идеология зародилась именно внутри РПЦ? Или Кирилл все же подхватил ее, когда она уже была создана в АП?
— Насколько я наблюдал эти процессы изнутри, все началось именно в церкви, которая потом начала активно продавать эту доктрину Кремлю. Был какой-то момент, когда Кремль вдруг заговорил языком церкви.
Это был не аутентичный язык Кремля, но заимствованный язык. Заимствованный как раз из лексикона патриарха Кирилла и его окружения — того же самого отца Всеволода Чаплина, который, кстати говоря, очень тесно тогда общался с президентской администрацией. Он даже хотел перейти туда на работу в какое-то время. То есть были мостики, по которым вот эти идеи переходили из РПЦ в Кремль, но изначально они были куплены именно у церкви. При чем куплены буквально — за деньги.
— А в чем был интерес Кирилла? Зачем делать из себя алтарника Путина?
— А он не считает, что он алтарник Путина. Он считает, что это Путин его алтарник. Он считает, что в тандеме с Путиным он ведущий, а не ведомый. По крайней мере в области идей. Он считает, и справедливо, что основные идеи, которые сейчас артикулирует Путин, принадлежат ему. Копирайт на них у Кирилла.